День у наёмницы не задался с самого утра. Да что там, вся неделя не задалась, одно несчастье исходило от другого, как будто девушка попала в заведомо не лучший виток своей жизни. Во-первых, у неё давно уже не было работы, что значило скучное и бессмысленное шатание по улицам без особой цели. А она терпеть не могла отсутствие цели, без неё всё становится похожим на бессмыслицу. Во-вторых, кончались средства, что весьма затрудняло пребывание в столице. Если за комнату в трактире она платить ещё могла, то на пропитание оставалось катастрофически мало, последнюю связку целебных трав она продала за сущие гроши и теперь, фактически, все её попытки заработать зашли в тупик. Малышка Скеф истончалась, сердилась, наматывала круги по городу и ждала мифического переломного момента, после которого всё должно было бы повернуться в лучшую сторону. Не тут-то было.
Каждое утро она наведывалась в «Белую Ворону», в надежде на то, что встретится с каким-нибудь заказчиком, который обеспечит её работой и, следовательно, деньгами впоследствии. Разумеется, зайти в таверну «на минуточку» сложно. Особенно если ты там примелькалась, и скоро, если наёмница ничего не покупала, её начали выпихивать буквально сразу. Замкнутый круг.
Однако этим пасмурным утром удача как будто улыбнулась ей. По-крайней мере, ухмыльнулась правым уголком губ точно.
Её поймал за длинный капюшон плаща мрачный, коренастый мужчина, сидевший за столиком в компании пинты пива. Сначала дочь тавернщика, привыкшая к подобным одёргиваниям за предметы туалета, хотела огрызнуться и послать его туда, куда, по мнению малышки Скеф, отправлялись все досужие мужчины, но он окликнул её по имени.
-Скефлинда Дженн’тал?
-Возможно. А чего хотите?
Пожалуй, ответ был грубоват, но девушка была голодна и не спала уже сутки, а муки совести, воспользовавшись бессонницей, совсем загрызли её минувшей ночью. На сантиметры у неё не было никаких сил.
-Ты не груби-то, девица. Ежели не нужна работёнка, шагай дальше, я кого посговорчивей найду, - темноволосый мужчина фыркнул и отхлебнул пива, будто бы потеряв к ней всякий интерес.
-Нет, работа меня интересует. Прошу прощения, сударь, я всего лишь не люблю докучливого внимания со стороны мужчин. Ненароком приняла вас за одного из таких…
-Ну всё, всё, хорош болтать, садись, потолкуем, - он, уже явно будучи поддатым, треснул кулаком по столу так, что все соседние столики, за которыми мирно гудели посетители, нервно подскочили.
-Я вся внимание.
-Моя племянница, ханжа последняя, демоны её поглоти, совсем допекла меня. Понимаешь, девица? Мало того, что она командует в моём доме, так она ещё и воровка! Таскает драгоценности моей сестры, а когда я пытаюсь её прищучить, поднимает крик, будто это я и есть вор, укравший вещицы её покойной матушки. Она, дескать, берёт лишь то, что принадлежит ей по праву. Я терпел это месяц, но теперь… Сестра оставила драгоценности мне потому, что знала, что её дражайшая дочурка проиграет их в кости уже через неделю. Ну да и шут бы с ней, я не падок на блестящие камешки. Была лишь одна вещица, которая мне действительно дорога. Медальон с гравировкой на крышке. Вещь не шибко ценная, но именно его оставила нам наша матушка, прочие драгоценности покупала сестра самостоятельно. И она украла его! Я хочу, чтобы ты вернула его, девица.
Скефа, случая гневный рассказ, межующийся с оправданиями, могла только догадываться, сколько здесь воды, а сколько крови. Кажется, последняя, всё-таки была ощутимо разбавлена, но как знать…
-Хотите, чтобы я выкрала его и принесла Вам? А что получу взамен?
-Всё, что будет в её кошельке, она вечно таскает в нём драгоценности, да ещё три золотых монеты сверху от меня.
«Кажется, что это слишком просто. Ну да у меня нет выбора. Первый призрак заработка за много дней…»
-По рукам, сударь. Куда нести добычу?
-Сюда же. После полуночи. И если тебя поймают, даже не думай упоминать обо мне, девица. Найду и все кости переломаю, никакие стены каталажки тебя не спасут. Усекла?
-Не горячитесь, сударь. Я своё дело знаю. Так как она выглядит, племянница Ваша? Где её найти можно?

Невысокая чистенькая девушка – аккуратное белое платьишко с декоративным фартучком, рыженькие волосы, заколотые в пучок, бережно заштопанный серенький плащик – следовала за высокой напыщенной дамочкой по улице. Первая, казалось, была целиком погружена в себя. Они шли так относительно недолго, на одной из развилок рыженькая девушка свернула и, отшатнувшись от вильнувшей повозки, толкнула черноволосую плечом. Коротко пробормотав извинения, та миновала её и пошла дальше. Но тут…
-Эй! Ты! Ну-ка стой! – высокомерная девица сердито глядела на серенькую «мышку», её широкие ноздри раздувались как у разозлённого быка,- Верни мне мой медальон.
Малышка Скеф, а это, конечно, была она, изумлённо подняла кроткий взгляд карих глаз на дамочку.
-Простите? Вы это мне?
-Да, тебе, грязная нищенка, да ты ещё и воровка! Верни мой кошелёк немедленно!
-П-простите, - голос дрожал как будто совсем искренне – Вы о чём? Я ничего не брала у Вас.
-Чушь, ты мерзкая лгунья! Мой кошелёк, кошелёк! Он лежал вот здесь, в моём кармашке, а теперь его нет! Он пропал после того как ты меня толкнула, неуклюжая корова!
Вот это было слишком. Будучи очень полной в детстве, Скефа до сих пор болезненно переживала сравнения с крупным рогатым скотом. Её голос тоже стал громче.
-Попридержите язык, сударыня! Я ничего не брала у Вас! Больно-то мне нужны вещи такой расфуфыренной особы!
-О, только не неси чушь! Будто бы тебе не нужны деньги, голодранка!
Толпа вокруг них росла, но Скефа пока не теряла присутствия духа.
-Мне не нужны деньги настолько, чтобы красть! Да, я небогата, спорить не стану, но вполне способна себя обеспечить!
-Да что ты говоришь! А вот мы посмотрим, когда обыщем тебя! Ну-ка отдавай мои вещи и всё обойдётся просто, или же я позову стражу, и тебя бросят в каталажку, а там, не сомневайся, изобьют и надейся что только это. Да ты знаешь кто мой муж? Он служит в кавалерии королевской армии! Я не спущу тебе это с рук, мерзавка!
«Какая крикливая особа. Грозить побоями, а то и, как я понимаю, изнасилованием, хрупкой девушке только из-за того, что у неё стащили кошелёк. Вот мегера. Но я, похоже, влипла, хуже, чем думала. Толпа не пропустит меня, не даст уйти, если посчитает виноватой. Мне нужен защитник… Спокойно. Не подавай вида».
Карие глаза поднялись к лицам людей, в них как будто даже блеснули слёзы и отчетливо проглядывал испуг.
-Люди, да неужто я заслуживаю такой участи? Я не брала её кошелька, а королевская гвардия меня и не послушает, я ведь из бедных… Мадам, неужто Вы не заступитесь за меня… У меня ведь никого нет в этом городе… - пожилая женщина, к которой она обратилась, отвела глаза, -Сударь… - высокий мужчина вовсе отшатнулся и, растолкав толпу плечами, ушёл, -Леди, - карие глаза поднялись к ярким, зелёным глазам молодой девушки, наблюдавшей за представлением, -Помогите, прошу Вас.
-Никто тебе не поможет, грязная тварь. Вот я сейчас крикну стражников! Воровка!
«Спокойно, выпутаемся, и не из такого выпутывались. Вот ведь угораздило меня, голод не тётка…»

«Ну, слава богам, в кои-то веки вступились за неправое дело».
Малышка Скеф, которую уже и били, и в каталажку сдавали, немного, но расслабилась. Ей хватало опыта жизни на улицах, чтобы анализировать настроения толпы. Стоило в сомневающейся куче народу – а на то, что они сомневались, указывал хотя бы тот факт, что никто пока не рвался помогать орущей химере сдавать её страже – появиться кому-то с более конкретным мнением, как приоритеты ощутимо менялись. Ей не повезло в основном потому, что противницей по спору оказалась более или менее, но знатная дама. Она, конечно, не графиня и не маркиза, и всё же жена военного стоит на социальной лестнице выше булочников, подметальщиков и торговок, которые в основном стояли сейчас вокруг и бесстыдно глазели на скандал. Вступиться за нищенку, значит обратить на себя внимание и подозрения, особенно если ты с ней «одной крови».
«Хотя, что-то мне кажется, что брехня это, про мужа-кавалериста. Может быть, он служит в армии, может, даже причислен к страже, но сомневаюсь, что кавалерист. Больно видок у неё неказистый, платье-то хоть и вычурное, но безвкусное, а ткани на деле не такие и дорогие. Но мне не станет легче от того, что она солгала, особенно если муж принадлежит к страже».
Девушка, к помощи которой воззвала наёмница, покраснела как маков цвет. Чувствовалось, что ей очень неловко, но в отличие от безразличных, давно привыкших к всеобщей несправедливости горожан, она замешкалась и всё же заговорила.
- Да оставьте Вы девушку в покое.
Дочь тавернщика, который сейчас вовсе не гордился бы своим чадом, ни на минуту не прекращала игры. Слава всё тем же богам, отчего-то вспомнившим о заблудшей и непослушной Скефлинде именно в этот момент, она давно научилась выглядеть невинной, когда была виновата и наоборот, если только в этом был хоть какой-то спасительный смысл. Она слушала светловолосую, похоже, приезжую девушку, очень внимательно, избирая, что из всего этого может послужить ей на пользу. На крикунью-чернавку она обращала всё меньше и меньше внимания, думая уже не столько о нападении, сколько о защите.
А обворованная, откровенно вышедшая из себя дочь торговки и пекаря, с детства ненавидевшая весь этот сирый люд, из которого сама вышла, не переносившая на дух всех, кто пытался с ней спорить, в самом деле, охочая до карт и считавшая, что брать без спросу позволено только ей, вовсе не собиралась отступать. Она схватила свою «воровку» за запястье и на прозрачной, довольно чувствительной к слишком старательным пожатиям коже, какой могли похвастаться почти все рыжеволосые, тут же проступили яркие красные пятна. Малышка Скеф сдержалась от того, чтобы зашипеть, вместо этого дав волю слезам, которые выступили от боли, но, тем не менее, весьма к месту.
-Молчать! Я лучше знаю, что у меня случилось, я и решать буду, кто тут виноват и как мне разбираться! Всякая выскочка меня будет учить! Так может быть ты с ней заодно?!
Наёмница, чувствуя, как слёзы катятся по щекам, немного скорчившаяся из-за того, как скрутила ей руку черноволосая спорщица, подумала, что этот выпад дамочки совсем не к добру. Толпа недовольно загудела, взгляды становились более мрачными. Простые люди не любят долго мозговать над подобным. Да и они понимали, что стража примет сторону богатой дамы…
-Ерунду говорите, дамочка, ведь светловолосая леди только-только к толпе подошла, - мужской, немного насмешливый голос донёсся откуда-то с задних рядов.
-Так может они вместе работают, две воровки… - уже женский, почти старушечий голос из гущи толпы слева от действа, кто-то рядом согласно фыркнул в ответ.
-Что же вы городите, парами работают на почтовых станциях и в тёмных переулках, где людей много, а столько риска и шуму, чтобы ограбить какую-то размалёванную богатейку?
-А ты видно в этом специалист?!
-Кто из вас, жалких грязных тварей назвал меня размалёванной?!- она выпустила руку Скефы и решительно упёрла обе руки в бока, на миг отвлекаясь, - Вы тут, что, все собрались, чтобы меня одурачить?!
-Да она ненормальная,-опасливый женский шёпот.
-Чокнутая,-кто-то усмехнулся, кажется, это был обладатель насмешливого баритона, переломивший ситуацию,- За кражу кошелька хотела избить девчонку. За убийство избивают или розгами порют, а за кражу - отсидка в каталажке…
-Дело говорит!
-Воры заслуживают, чтобы им синяков наставили, я вам всем это говорю, братцы!
-Молчать! Зовите стражу безмозглые…!
«Хватит, пожалуй».
Скефа резко нагнулась и вильнула в сторону от толпы, сделав в толчее пару шажков к своей «спасительнице», после чего крепко, но аккуратно обхватила её руку. «Леди» была чуть-чуть ниже наёмницы.
-Прежде, чем ты окончательно пожалеешь о том, что вступилась, давай-ка я тебя отсюда вытащу,-её приглушённый шёпот был даже чуть-чуть весёлым, в карих глазах, на которых давно высохли слёзы, блестел задорный огонёк,-Беги со мной. Иначе они тебя повяжут как сообщницу, когда я ускользну,-свою тираду она выпалила чётко, но очень быстро, понимая, что терять время нельзя. А закончив, не выпуская руки блондинки, Скефа выпрямилась и побежала, с неожиданной для хрупкой «мышки» силой растолкав толпу плечами. Ноги её двигались очень проворно.
-Убегают! Лови!
Игра в догонялки была любимой на улицах любого города. Как кот бежит за мышью, так толпа преследует бегущих, уже не думая, кто же в действительности тут виноват, и что подталкивает «мышь» - желание уйти от наказания или страх перед ним.
Наёмница знала грязные закоулки куда лучше тех, кто привык ходить по улицам, не сворачивая в подозрительные углы, и не хуже этого знала разницу между в самом деле опасными и только кажущимися таковыми. Они петляли по закоулкам около пяти минут, широкая улица давно скрылась из виду, и найти её не зная дороги едва ли было возможно. Всё это время она не выпускала руки светловолосой девчонки, изредка поворачиваясь с окликом:
-Не отставай! Не падай!
Хотя, в сущности, она рисковала. Если бы блондинка упала, Скефа, скорее всего, полетела бы на мостовую вместе с ней.
Наконец, она резко заскочила в какую-то дыру между камнями, больше похожую на крысиную нору и втянула за собой свою «спасительницу».
Толпа, не считавшая, что за норой может скрываться что-то вместившее бы двух беглянок, улюлюкая пронеслась дальше. На самом деле, тут была довольна широкая пробоина, в которой можно было спрятаться даже втроём.
Привычная к беготне и физическим нагрузкам Скефа отдышалась довольно быстро. Она глянула на свою невольную спутницу и, наконец, отпустила её руку. Ситуация всё ещё оставалась осложнённой. Пару минут она изучала зелёные глаза блондинки, а потом медленно заговорила, подняв в воздух обе руки. Вокруг левой багровел "наручник" из синяков.
-Прежде, чем ты начнёшь меня в чём-то обвинять, давай вспомним, что я не бросила тебя там. Хочешь узнать, что на самом деле произошло?

Отредактировано Скефа (2011-09-25 01:40:08)

В приютившей их «крысиной норе» достаточно ощутимо дуло и было довольно неуютно, зато здесь не было ни, собственно, крыс, ни разного рода мерзких ползучек. Больше всего это было похоже на специально выдолбленный тайник – камни со стен где-то выломаны, а где и грубо обтёсаны, пол, в отличие от мощёной дороги, был земляным. Свет слабо пробивался откуда-то сверху, очевидно, «нора» появилась в самом низу узкой трещины между косо стоящими, как будто чуть нависающими над мостовой домами. 
Малышка Скеф, плечом подпиравшая стенку, с интересом оглядела блондинку после её ответа. В карих глазах блеснул весёлый огонёк, очевидно, вообще часто их освещавший.
«Так что же, хочешь ты или не хочешь послушать меня? Впрочем, она растеряна и, судя по тому, что говорит, нечасто бывает в подобных передрягах. Может, это шок».
Через мгновение без пяти минут заключённая каталажки отвела взгляд чуть в сторону и, как будто что-то для себя решив (в частности, решение исходило из простых умозаключений о том, что недавно попавшая под подозрение, робкая девушка едва ли выдаст её первому стражнику), откинулась на холодную стену.
-Да, ты права, при всей мерзости характера той черноволосой дамочки, она не накинулась на невиновную с придирками. Кошелёк взяла я. Но будь моя профессия связана с воровством, я бы определённо не стала красть что-то на довольно безлюдном перекрёстке. Это, как видишь, чревато неприятностями. Выбрала бы, как прозорливо заметил кто-то из толпы, станцию или центральную улицу. Я не уличная воровка, это люди немного ниже нас классом,-она чуть помолчала, тонко улыбнувшись, очевидно специфичность заявления позабавило даже саму Скефу,- Я наёмница. Наёмники занимаются тем, что поручит им новый хозяин. Мой велел мне добыть её кошелёк до полуночи, а это невежливое создание выбирается из дома исключительно ради визитов в игорный дом. Пропусти я её, и лишилась бы шанса выполнить работу, а значит и шанса получить вознаграждение от хозяина. Так как это мой вид заработка, заданий давно не было и я на мели, мне такое развитие событий совсем не на руку.
С минуту она помолчала, о чём-то задумавшись, а потом усмехнулась и хитрые карие глаза снова поднялись к лицу «спасительницы»,-Перевеса никакого не было. Был уникальный шанс уйти от наказания. То, что в толпе появились голоса, ратующие за мою правоту, давало только отсрочку. Она ведь богатая дама – видно по одежде и привычке быть властной с бедняками. Она точно не позволила бы мне уйти только потому, что собрание поломоек, косцов и конюхов решили, что я права, позвала бы стражу. Её кошелёк был ей нужен, ведь в нём не только деньги, но и медальон. Едва ли эта мегера решила бы оставить его мне в дар за неплохую актёрскую игру. А толпа, неважно сколько там было бы голосов «за» на тот момент, не стала бы делать ничего препятствующего страже, ну максимум покричали бы что-нибудь оскорбительное. Они-то знают, что каждый, кто поможет мне сам попадёт под подозрение и станет «сообщником». Убегу я, возьмутся за одного из заступавшихся и потребуют оплатить ущерб. Давно ли ты была в Конкорде? При всём моём уважении, - лёгкая ирония мелькнула в этих словах,- К королю и его гвардии, тут теперь другие понятия о справедливости и вине. Я сбежала потому, что не хочу, чтобы меня избили до потери сознания. Только этого не хватало, и без того неудачный день.
Её рука, которую она отстранённо растирала всё это время, скользнуло к глухому воротнику платья, и через минуту малышка Скеф уже сжимала бархатный кошелёк.
-Чтобы его не нашли, мне оставалось бы только заглотить его вместе с содержимым. Стража, особенно, когда в деле замешан богач, не станет тебя обыскивать на улице, оттащит в ближайшее отделения, где тебя разденут и разуют, хорошо, если только до исподнего. А если эта прелестная особа в самом деле имеет связи в гвардии, - карие глаза, внимательно глядевшие в сторону трещины, снова сверкнули, - Думаю, именно там а не в кавалерии служит её муж, что по пуговицам видно, мне бы досталось более чем крепко. А гвардейцам всё сходит с рук. В рапорте всегда можно написать «напала на старейшину, пришлось обезвредить, дабы уберечь жизнь и здравие высокопочтенного господина О.», - она звучно и с чувством фыркнула, а после замолчала. Однако в тоне её голоса, особенно, когда она начала рассказывать о порядках Конкорда, слышалось что-то более чем яростное, словно эта история была не просто удачным примером.
«Относительно, всё очень относительно в этом мире, и плохое и хорошее, справедливость и несправедливость. Особенно с тех пор, как обе определяются статусом».
Закончив рассуждать и раздумывать, Скефа начала двигаться. Она поднялась на ноги и проворно начала распарывать шов на платье. Изнанка его оказалась грязно серого цвета, а под платьем была грубая белая рубаха и бурые немного мятые брюки. Белый, старенький капор, изрядно помявшийся во время погони, она одним ловким движением руки вывернула наизнанку и тщательно подогнула края, после чего дамская шляпка превратилась в бесформенный серый колпак из грубой шерсти. Наёмница привычным жестом нахлобучила его на голову, спрятав под грубую ткань пучок рыжих волос. Закончив распускать шов, она стянула платье и тоже вывернула, расправляя какие-то складки и выворачивая, как оказалось, подвижные части.
По окончании странного представления, похожего чем-то на смену декораций в театре, перед сидевшей на земле «леди» предстал невысокий уличный мальчишка в мятой одежде. Штаны у него были бесформенными и бесцветными, мало того, на подтяжках, плохо скроенная, зато довольно чистая, рубашка неряшливо заправлена в них, поверх всего этого отвратительного вида хламида, похожая на отживший не меньше века плащ с нелепыми тонкими рукавами.
Туфли – мужские – разбиты и протёрты почти до пяток. На голове дурацкий, но довольно часто встречающийся среди бедняков, колпак. В довершении маскарада она зачерпнула с земли пыли и тщательно, точно мазала щёки дорогим кремом, натёрла грязью лицо. Закончив, чумазая обманщица весело ухмыльнулась. Когда именно она успела спрятать кошель и куда, судить было сложно. Тщательно вытерев руку о «плащ», девушка протянула её блондинке, то ли предлагая пожатие, то ли помощь в том, чтобы подняться на ноги.
-Скефлинда Дженн’тал, моё имя тебе понадобится, если ты вдруг решишь меня сдать,-она улыбалась краешками губ. Было почти очевидно, что наёмница не испытывает особых угрызений совести, а «на дело» она пошла вовсе не так уж и необдуманно. Планы отступления у неё определённо были заготовлены заранее.

Ответ на вопрос «Чем на хлеб зарабатываешь?» в стиле «Краду, убиваю, выполняю мелкие бессвязные поручения», в восьмидесяти процентах случаев вызывает снисходительные взгляды со стороны интересовавшихся. По сути, честный труд связан для жителей Королевства, кланов и других мирных земель со стабильностью, более-менее гарантированным получением вознаграждения за работу и законностью их ремесла. Это некая священная корова, которой лучше не касаться, а уж гордиться тем, что ты крутишься в среде «отбросов общества», нарушивших «порядок», считается попросту нездоровым. И каждый «отброс общества» о таком положении вещей, конечно, знает. Возможно, именно поэтому Скефа ничуть не обиделась на порцию мрачных взглядов, которые изредка бросала на неё блондинка.
Она прекрасно помнила себя лет в семнадцать, свято убеждённую в том, что воровать плохо и боги рано или поздно покарают тебя за это, в том, что человек, который ни в чём не виноват, магическим образом избежит наказаний, в том, что мир, пусть и ставит подножки, всё же каждому даёт шанс… Словом, наивных заблуждений было много, и пока она не попала в самую «гущу» событий, разочаровываться Скефлинда Дженнн’тал, наивная девчонка, послушная дочь тавернщика, вовсе и не собиралась. А потом…
Немного полуголодных ночей, неделя засухи, во время которой не попадалось никаких полезных растений, пару ночей на улице, из-за того, что кончились все деньги и платить за комнату было нечем, полное нежелание со стороны хозяев постоялых дворов, мельников, лекарей брать её куда-либо на заработки, даже если работать она просилась за крышу над головой и немного еды… И со временем – далеко не сразу – начинаешь думать иначе. Разум становится более гибким. Да и тело, недокормленность гибкости весьма способствует…
«Думаю, я верила в похожие вещи когда-то, следовала похожим идеалам до того, как моя жизнь изменилась. Да, чем-то она мне напоминает меня пару лет назад, хотя, мы, верно, почти одного возраста».
Пожалуй, «спасительница» была ей по-своему симпатична.
Переодевания, к которым она приступила, по привычке, весьма проворно, были коньком наёмницы. Её имя стало известно в кругу господ, которые часто ищут исполнителей, именно благодаря тому, что у неё был, если можно так выразиться, «стиль». А «стиль», даже если он не всегда увенчан успехом, немного выделяет тебя в череде пропащих людей, готовых взяться за любую работу ради денег.
На оттачивание навыка быстро и убедительно перевоплощаться ушло много времени. Несколько лет непрерывных тренировок, изучения жизни и привычек разных представителей общества… Малышка Скеф играла одну роль за другой, даже не имея заказов, ради оттачивания навыка игры создавая себе новые и новые личины. У неё всегда было недостаточно денег, и покупать профессиональные красящие средства для лица и хорошие ткани для костюмов она не могла. Заказывать их у портного тоже, тут сказывалась и достаточно высокая цена за изделия и то, что странные заказы оставили бы слишком много следов. Пришлось самой осваивать ремесло портнихи, учиться не просто шить, но перешивать вещи изначально совсем непохожие на желаемый результат. Доставать ткани из-под земли. Красить их травами, которые она собирала сама…
Коротко говоря, это было её детище, почти любимое дело. И теперь совершенно искреннее удивление блондинки, всё возраставшее с каждой её манипуляцией, ей польстило. Всегда приятно, когда другие замечают, что у тебя получается то, чем ты гордишься.
Лёгкое замешательство, отразившееся на лице «леди» при виде протянутой руки Скефлинды, вероятно, связанное не только с тем, что это была рука человека, замаранного аморальными принципами, но и тем, что она была замарана грязью с земли, заставило наёмницу снова слегка улыбнуться. То, как девушка кашлянула, сначала, заползая вверх по стене, а потом представившись – Бенуе, достаточно необычное имя, Скефа не припомнила ни одной среди своих многочисленных знакомых, которая носила бы такое же – точно пытаясь замять неловкость, заставило наёмницу тихонько хихикнуть. Звук чем-то напоминал чихание котёнка, видимо, потому, что «преступница» попыталась сделать его потише.
-Приятно познакомиться. Можно звать тебя как-то короче? Бена, Бену, Бенс?- она коротко выглянула из трещины и тут же втянулась обратно, -Ну, ты ведь всегда можешь сказать им, что я тебя похитила, чтобы прикрываться тобой от стрел, -она хихикнула снова, -Со мной такой фокус как-то выкидывали. О том, насколько это умно – другой вопрос.
Она прислушивалась к происходящему на улице сравнительно недолго. В передрягах медлить не рекомендуется – урок, который Скефа извлекла уже в первые пару недель бытности наёмницей и пользовалась до сих пор.
- Думаешь, уже можно?
-Оставаться в одном месте в данном случае нет смысла. У нас в этой трещине нет путей отхода, а если услышим погоню и решим вылезти, чтобы нас не накрыли прямо тут, попадём на чистую улицу, где нас тут же увидят. Чем чаще убегаешь, тем больше устаёшь. При всей моей любви к упражнениям, я не хочу устраивать второй забег, а ты?-она усмехнулась.
-Пойдём боковыми улицами, неторопливо, спокойно. Если что – я твой бедный сумасшедший брат, ты моя сестра, мы живём в бедном районе, наша мать моет посуду в «Крысином клыке», отец пьяница, мы плетёмся домой, ничего не видели и не слышали. Идём.
Она вышла из трещины и тут же походка её преобразилась. Девушка немного ссутулилась, наклонилась вбок, горделивая выправка её пропала, походка стала размашистой, разлапистой и неаккуратной. Казалось, что паренёк прихрамывает на левую ногу, да и весь вид его был довольно помятым, как и у всех в бедном квартале, впрочем.
-На одно полагайся точно – они не знают, как ты выглядишь, - она снова понизила голос до шёпота, но её спутнице каждое слово было замечательно слышно,- Людей в толпе было так много, что все дали страже кучу противоречащих друг другу примет. Так что просто не подавай вида, что ты взволнована. Они забудут про этот проступок к концу дня. Кража кошелька – а их в столице за день больше сотни – иголка в стогу сена, никто не станет преследовать нас слишком долго, - она перешла к другой плоскости разговора не делая пауз, даже не меняя интонации, -Мне кажется, ты не просто приехала в Конкорд, чтобы посмотреть на Дворец и библиотеку? Может, живёшь или жила тут?
Малышка Скеф делала выводы о людях полагаясь на свою наблюдательность и каждую возможность проверить её она воспринимала с энтузиазмом. Хотя, эта особа почти всё в мире воспринимала с живым интересом, не склонная подолгу молчать и чего-то опасаться.
«Надеюсь, она не станет слишком сторониться меня. Хотя, можно было бы понять её, опять-таки. Но мне не особенно хочется провести время в молчании».